Осколок окна и монеты, которые мог держать в руках Достоевский, нашли омские археологи

Четыре дня волонтёры и историки проводили раскопки на месте бывшего каторжного острога, в котором 4 года провёл великий русский писатель.

Четыре дня работы не прошли для археологов даром, обнаружить удалось «стандартные находки для культурного слоя XVIII – XIX вв.»: «Любой старый город даёт находки. А на территории нашей области находится один из старейших городов – Тара, 1580-е гг., по сравнению с 1716 годом, годом основания нашего города – это уже древность седая. Конечно – это не тысячелетние находки, но они показывают нам как жил город в конце XVIII – начале XIX вв.», – замечает руководитель раскопок, научный сотрудник института археологии и этнографии Сибирского отделения Российской академии наук (СО РАН) Михаил Корусенко.

Найдены были осколки гончарной керамики - крынок, чашек. Их много находится на территории Омской крепости, и археологи считают, что здесь была мастерская, в которой делали глиняную посуду. Керамики было так много, что её использовали для укрепления дорожек. Ведь часть крепости, ближе к реке Оми, находилась на заболоченной местности, и битая посуда шла в дело.

Раскопки археологов раскрыли технологию строительства тротуаров того времени – слой бересты, а поверх него битая посуда, кухонный мусор, а сверху ещё один слой бересты. Эта находка была сделана археологами в траншее у музея Достоевского, и таких участков за 10 лет раскопок на территории Омской крепости было выявлено несколько.  («Трамплин» считает, что эту методику брать на вооружение омским дорожникам не стоит).

Нашли и кованые гвозди, скреплявшие дома и заборы. Попался археологам и обломок «светца» – светильника, освещавшего казармы в тёмное время суток.

«Самое грустное время в продолжение целого дня приходилось вечером, при свечах, и в начале ночи. Укладываются спать рано. Тусклый ночник светит вдали у дверей яркой точкой, а в нашем конце полумрак» (здесь и далее курсивом выделены цитаты из «Записок из Мёртвого дома).

От жителей крепости остался и оселок, на котором подтачивали ножи. Удалось археологам найти монеты. Немного, всего три – времён правления Елизаветы Петровны, Екатерины II и Павла I. Вполне может быть, что одна из них побывала в своё время в руках Достоевского.

«Я возвращался с утренней работы один, с конвойным. Навстречу мне прошли мать и дочь, девочка лет десяти, хорошенькая, как ангельчик. Я уже видел их раз. Мать была солдатка, вдова. Ее муж, молодой солдат, был под судом и умер в госпитале, в арестантской палате, в то время, когда и я там лежал больной. Жена и дочь приходили к нему прощаться; обе ужасно плакали. Увидя меня, девочка закраснелась, пошептала что-то матери; та тотчас же остановилась, отыскала в узелке четверть копейки и дала ее девочке. Та бросилась бежать за мной… «На, «несчастный», возьми Христа ради копеечку!» – кричала она, забегая вперед меня и суя мне в руки монетку. Я взял ее копеечку, и девочка возвратилась к матери совершенно довольная. Эту копеечку я долго берег у себя».

Интересной находкой оказался кусочек слюды, который, вероятно был частью окна острога.

«Там только одно окно, по-зимнему с двумя рамами и с железной решеткой. Под окном же на дворе, у самых окон арестантских палат, тоже ходит всю ночь часовой. Чтоб выйти в окно, нужно выбить раму и решетку. Кто же это позволит?... Но, допустив даже эту нелепость, нужно ведь все-таки ломать окно и решетку.»

Сам острог располагался в Степном бастионе, который находился ещё в 1860-х годах под нынешним зданием Драматического театра и «Домом специалистов» (Ленина 8). Вокруг острога была выстроена ограда, которая изолировала его от самой крепости. Археологам удалось в одном из шурфов фрагменты столбов деревянной ограды острога. Михаила Корусенко, показывая выявленные в раскопках остатки ограды, заметил, что во время раскопок нашли, вероятно, остатки кирпичной дорожки, сделанной в конце 1930-х годов, когда облагораживали территорию вокруг построенного по проекту архитектора Е.Н. Семенова «Дома специалистов». Во время Великой Отечественной войны там жили эвакуированные в глубокий тыл семьи Молотова, Ворошилова и Кагановича, артисты труппы театра московского театра Вахтангова.

На глубине около полутора метров чётко виден слой «погребённой почвы» – почвы современной времени создания острога. О том, как выглядела ограда нам напомнят «Записки из мёртвого дома» Фёдора Михайловича Достоевского, проведшего за неё четыре долгих года:

«Острог наш стоял на краю крепости, у самого крепостного вала. Случалось, посмотришь сквозь щели забора на свет божий: не увидишь ли хоть чего-нибудь? – и только и увидишь, что краешек неба да высокий земляной вал, поросший бурьяном, а взад и вперед по валу, день и ночь, расхаживают часовые; и тут же подумаешь, что пройдут целые годы, а ты точно так же подойдешь смотреть сквозь щели забора и увидишь тот же вал, таких же часовых и тот же маленький краешек неба, не того неба, которое над острогом, а другого, далекого, вольного неба. Представьте себе большой двор, шагов в двести длины и шагов в полтораста ширины, весь обнесенный кругом, в виде неправильного шестиугольника, высоким тыном, то есть забором из высоких столбов (паль), врытых стойком глубоко в землю, крепко прислоненных друг к другу ребрами, скрепленных поперечными планками и сверху заостренных: вот наружная ограда острога. В одной из сторон ограды вделаны крепкие ворота, всегда запертые, всегда день и ночь охраняемые часовыми; их отпирали по требованию, для выпуска на работу. За этими воротами был светлый, вольный мир, жили люди, как и все. Но по сю сторону ограды о том мире представляли себе, как о какой-то несбыточной сказке.»

Ограда важна, ведь именно от неё устанавливаются видимые границы каторжного острога, которые позволят не только историкам понять точное месторасположение зданий и сооружений в Омской крепости, но и горожанам проникнуться духом прошлого.

Для того, чтобы выявленные частицы прошлого – остатки фундаментов и ограды не были потеряны для будущего, будет проведена музеефикация.

Есть при раскопках и проблемы, осложняющие работу археологов – современные коммуникации, располагающиеся прямо над найденными при раскопках фундаментами зданий острога. «Это неизбежно. Город живёт, растёт, строится. А эта территория никак не охраняется, даже условно. И коммуникации здесь закладываются как ведомство считает нужным», – посетовал Михаил Корусенко.

Очередной шурф, в котором обнаружены останки фундамента, дал надежды археологам, что он вместе с выявленным в других траншеях следах достаточно мощного фундамента показывает границы большого здания – 20 метров в длину и 8 в ширину.

«Как входите в ограду – видите внутри ее несколько зданий. По обеим сторонам широкого внутреннего двора тянутся два длинных одноэтажных сруба. Это казармы. Здесь живут арестанты, размещенные по разрядам. Потом, в глубине ограды, еще такой же сруб: это кухня, разделенная на две артели; далее еще строение, где под одной крышей помещаются погреба, амбары, сараи».

Археолог всё время говорит «наверное», «возможно», «вероятно». И это от неуверенности в своих силах, а от того, что до нашего времени не дошло точных карт и схем, которые однозначно позволили бы точно «привязать» выявленные следы сооружений к воспоминаниям Достоевского, писавшего о своём омском месте жительства:

«Мне всегда было тяжело возвращаться со двора в нашу казарму. Это была длинная, низкая и душная комната, тускло освещенная сальными свечами, с тяжелым, удушающим запахом. Не понимаю теперь, как я выжил в ней десять лет. На нарах у меня было три доски: это было все мое место. На этих же нарах размещалось в одной нашей комнате человек тридцать народу. Зимой запирали рано; часа четыре надо было ждать, пока все засыпали. А до того – шум, гам, хохот, ругательства, звук цепей, чад и копоть, бритые головы, клейменые лица, лоскутные платья, все – обруганное, ошельмованное… да, живуч человек! Человек есть существо ко всему привыкающее, и, я думаю, это самое лучшее его определение.

Помещалось нас в остроге всего человек двести пятьдесят – цифра почти постоянная.»

Археологам приходится работать со старыми картами и схемами, чтобы определить точное место найденных фундаментов зданий в остроге. Большую помощь им здесь оказывает привязка существующих зданий к картам XVIII–XIX вв., сделанная архитектором Михаилом Хахаевым. Именно благодаря его работе были восстановлены Тарские ворота, был разработан, утвержденный омским горисполкомом проект четырех охранных зон памятников истории и культуры и четырех зон регулируемой застройки.

Первый этап, проходивший 19–23 июля дал археологам определённые надежды, в августе раскопки будут продолжены. А уже в сентябре-октябре, после проведения всестороннего анализа находок, выявления границ острога и контуров сооружений, историки выйдут с предложениями по включению выявленного объекта в предмет охраны в областное Министерство культуры.

Работы археологам предстоит много. Для того, чтобы провести дальнейшие раскопки, надо будет спилить несколько деревьев (разросшихся кустов сирени), чтобы заложить новые шурфы и более точно понять, что же нашли историки.

Раскопки помогли археологам и определить место, на котром будет установлен памятный знак к 200-летию со дня рождения Фёдора Достоевского. Автором проекта выступил Александр Капралов. В 2000 году в сквере у Омского академического театра драмы уже был установлен памятник Капралова в соавторстве с архитетором Юрием Захаровым – «Крест несущий». Новый памятник будет выполнен в аналогичной уже существующему памятнику технике.

О предстоящем юбилее русского писателя и связанных с ним омских событиях, «Трамплин» рассказывал в материалах В поисках человека: какой получилась новая выставка к 200-летию Достоевского, Медаль Достоевского учредили в России, В Омске появилась онлайн-игра к юбилею Достоевского, В Омске запустили мобильное приложение «Достоевский. Омск»